Моё прекрасное алиби фильм 2024

В мире, где статуи успеха отливают из хрупкого стекла, Никита Подгорный — скульптор собственной судьбы, чья жизнь рассыпается в ночь гибели партнёра: камеры наблюдения ловят его тень у бассейна с телом, полицейские, вчерашние собутыльники, рыщут в его лофте, а единственный шанс на спасение — призрак по имени Оля, чьё существование подтверждает лишь шёпот умирающего. Бегство Никиты — не блокбастер с взломом серверов, а грязный квест выживания: спанье в грузовиках с арбузами, дрожь в пальцах при звуке сирен, ожоги от фальшивых документов, купленных в подворотне. Оля, чьи следы растворяются как чернила в дождь, оказывается мозаикой из обрывков — флакон антидепрессантов на имя «А. Волковой», незаконченная татуировка медузы на стене брошенной квартиры, детская фотография в разбитой рамке, найденной на помойке. Их встреча в подземном переходе — столкновение двух загнанных зверей: он, пахнущий бензином и страхом, тычет ей в лицо распечаткой её аптечных чеков; она, закутанная в бабушкин платок, приставляет к его горлу зонт-трость с дрожащими руками. Сделка рождается из отчаяния: он ищет её пропавшую сестру, она копается в его прошлом, находя нити, ведущие к теневым инвесторам с ядовитыми портфелями. Их побег сквозь страну — танго на лезвии: ночёвка на свиноферме, где они спорят о Бродском под хрюканье поросят; побег из горящего цирка-шапито, где Оля, рисуя медузу на его запястье, бормочет: «Они красивые, но жалят, как люди»; минуты странной близости в поездах, где её голова непроизвольно клонится к его плечу. Правда, как всегда, оказывается горше вымысла: Оля — не Волкова, а дочь аудитора, убитого за цифры в чёрной бухгалтерии, а Никита — разменная монета в игре сильных мира сего. Финал в портовом ангаре, пахнущем тухлой рыбой и порохом, — не триумф, а грязная победа: он сжимает окровавленный конверт с доказательствами, она, истекая краской из порезанной ладони, дорисовывает медузе щупальца, а вдали сливаются вой сирен и крики чаек, кружащих над морем, где тонут фальшивые алиби. «Теперь ты мой алиби на всю жизнь», — шепчет она, и это звучит как приговор, обет и надежда — три в одном, как те самые таблетки в её рваной сумке.